почему наш несмышлёныш на танцы ходит, а не танцует, и почему вообще не обзавёлся в нашем городе бабой? Да, почему? - поддерживает её тётя Аня. Почему, да почему! – следует ваш ответ. - Природная скромность, помноженная на высокую требовательность. Видите, какой у меня костюмчик? Аня оценивающе разглядывает, а потом и ощупывает его: Да, костюмчик у тебя что надо…Какого-то непривычного цвета, серый в крапинку, то ли синюю, то ли серибериешевую, а гладкость и мягкость просто чудные Ещё бы, - не без гордости подтверждаете вы, - твид ведь, а не что-нибудь . Ладно. Сам ты твид! Скажи лучше, что у тебя с этой дамой, которая недавно приехала в город и ходит в такой чудной шляпке «прощай молодость»? Кого вы имеете в виду? Ту, что навещала тебя в больнице, когда ты загрипповал и там оказался. Она ещё устроила скандал, увидев, что тебя поместили в коридоре, и велела освободить для тебя отдельную палату. С чего это она вдруг о тебе такую заботу проявила? А… Это … Ну, тут особая история - пытаетесь вы уйти от ответа. И что же это за история? - продолжают интересоваться они. Каков был ответ, я точно не помню. Но пусть Женя сейчас повторит его нам.
- Пожалуйста. Она, да будет вам ведомо, жена Мурченкова, какого-то гебистского начальника. За полгода до этого он встречал её в Южном с маленьким ребёнком, когда они прилетели на остров, и затем явился с нею к нам в совнархоз с просьбой посодействовать в её трудоустройстве. Дело в том, что по образованию она техник, а на ЦБК все соответствующие должности заняты, но есть свободные инженерные. Вот моё начальство и пошло ему навстречу, а мне, когда меня отправляли сюда в командировку, поручили взять шефство над ней, поспособствовать тому, чтобы она быстрее освоилась с новой работой. И вполне вероятно, что она испытывала ко мне некоторое чувство благодарности за это.
- Всё, вроде бы так. Но тёток этот ответ не удовлетворил. И не больше? – спрашивают. - Уж больно заметно она таяла при виде тебя, глазки маслеными становились, вся румянцем покрывалась . Вы уверяете, что не замечали что-то подобного… Колись! - требуют они. Не знаю даже, что сказать… Моими соседями по гостинице ЦБК являются новые в городе люди - первый секретарь и завторготеделом. Они ждут, когда им отремонтируют выделенное для них жильё и к ним приедут их семьи. Им скучно, и вечерами они перекидываются в картишки. Приглашают и меня, хотя я это времяпрепровождение не обожаю. И вот однажды, когда я в виде исключения согласился составить им компанию, туда пришёл этот самый гебист Мурченков и, увидев меня, стал рассказывать, что его супруга все уши ему прожужжала обо мне, о том, какой я хороший и пригожий. Ничего особого в этом рассказе я не приметил. Меня многие хвалят
- А что, опять подаёт реплику Женя. – Это действительно так. Я у начальства в любимчиках хожу.
- Тётки этого и не отрицают. Наши Слава и ...Иван тоже тебя хвалят , - говорят. Но просят вернуться к вопросу о девушках: Чем ты тут можешь похвастаться? Вы выражаете сожаление, что нечем: Тут я не преуспел . Их такой ответ не удовлетворяет: Почему? Не дурен собой, вроде бы… Такой модный весь из себя Вот именно поэтому, может быть… Боюсь, что приглашу какую-нибудь кралю на танец и буду рядом с ней выглядеть со стороны вызывающе. Причём настолько, что найдётся завистник, подойдёт и двинет мне по морде, чтобы кровью умылся. И ваши дружки со своими товарищами не помогут мне. Этот номер мы уже проходили в Южном. И шпану хулиганистую подсылали, чтобы сбить с меня очки и шляпу (а где вы ещё такую, кроме как в кино, видели?), и сами окружали меня стаей в полдюжины голов, и то один, то другой исподтишка делали выпады кулаком по моей и так сломанной сопёлке . Ах ты горе моё луковое!– ласково запричитала тётя Шура, переместив свои пальцы с лацкана пиджака на ваш, Женя, нос. – Сопёлка как сопёлка, хотя с виду и не маленькая, но приглядишься – очень аккуратненькая. Вот горбинку нащупала. А где же перелом? Вы указываете на переносицу. Ну, это разве перелом? – не соглашается она. - Перелом – это когда нос на сторону сдвинут. Твой же выглядит довольно приличным . Особенно в таком костюмчике , - добавляет Аня. Вот именно, в таком костюмчике. Видели ли вы когда-нибудь и где-нибудь ещё один такой? А я сегодня увидел. И где? В ЖД! Мужик, лет под сорок уже наверно, кавказского типа, танцует, вернее топчется с девушкой. А на нём точь-в-точь мой пиджак! Представляете моё состояние? И когда эта парочка, продолжая шаркать ногами по полу, оказалась рядом с тем местом, где сидели мы с Иваном, я кивнул головой этому пиджаку и показал на пустое место по другую сторону от себя. Эти сигналы я подал ему просто так, от нечего делать, ни на что не рассчитывая. А он, вдруг остановился, раскланялся с девушкой, подошёл и сел. Так что, когда танец закончился и Слава подошёл к нам, его стул был уже занят, а я пытался завести разговор с этим пиджаком. Дело это оказалось непростым, ибо он оказался иностранцем, с того самого итальянского парохода, что сейчас стоит на рейде .
- И как ты, Верочка, всё это запомнила? – удивляется Женя. – Я бы точнее не пересказал. Записывала, что ли?
- Мне было не до записи, в темноте, да на узких досках, на которые я забралась, чтобы удовлетворить своё любопытство, - признаётся та. – Но если это и вам любопытно, то слушайте.
- Слушаем, слушаем!
- Так на чём меня прервали? Ах, да: на вашем, Женя, рассказе о том, как вы пытались завести разговор с итальянским моряком… И о чём же вы говорили? – интересуется тётя Аня. И главное, как? – хочет знать тётя Шура. - Ты что, по-итальянски гуторишь или по-английски? Вы ответили, что по-итальянски – нет, а на английском пытались прочесть со словарём несколько технических статей и какую-то книжку.
- Да, «Кама-сутру».
- Это ещё что за книга? – изумлённо спрашивает Лена. – Чего-то такой не знаю…
- Не знаешь, потому что её на русском языке нет, - поясняет Женя.
- Вы будете меня слушать? – возмущается Вера.
- Будем, будем! – заверяют её все.
- Тогда слушайте. Признавшись, что немножко знаете французский, вы, Женя, ещё сказали, что скоро выяснили, что этот итальянский моряк из Тироля, что мать у него австриячка и потому ему малость знаком немецкий язык, а вы в институте в силу ряда обстоятельств последние три года усиленно читали литературу на этом языке о бумагоделательных машинах той самой фирмы, что стоят на Поронайском комбинате. Так что, худо бедно, вы стали друг друга понимать. А потом вы пригласили его сходить в ресторан. Ваши идти с нами отказались, - завершаете вы свой рассказ. - И мы их оставили в ЖД . Тётя Аня тогда спрашивает, что же было дальше: Ты больше их не видел? Вы ответили, положительно: Видел. Но об этом потом. А теперь пора промочить горло . Возражать вам не стали: Давай! За нашу горькую бабскую долю . Вы, вроде, не против, что доля, может быть, действительно горькая. Но имея в виду вообще всех советских баб: Их даже здесь, на Сахалине, больше чем мужиков. Отсюда дисбаланс и известная напряжёнка в половом вопросе . Таких заявлений им, наверно, не приходилось слышать, тем более