от молодого человека. Какой же ты умный! – восклицают. - Сколько тебе лет?» Уж больно в их глазах вы выглядели зелёным. Вы отвечаете, что столько же, сколько и Славке, то есть 24. Оба вы молокососы по сравнению с нами, старухами , - печально резюмирует тётя Аня. Да уж прямо-таки старухи! – льстите вы им.
- Ну зачем ты так, Жень: Льстите . В отличие от тебя я действительно не считал их старухами…
- Считали, не считали, но сколько им лет, спросили, добавив: Если не секрет . А сколько дашь? – интересуется тётя Аня, и глазки у неё игриво оживляются. Оговорившись, что боитесь ошибиться, вы делаете предположение, что обе они наверное пребывают в том возрасте, когда распяли Христа. Сколько же ему тогда было? Вы отвечаете, что 33. Ну вот, в самую точку, так что пора уже и честь знать на этом свете , - мрачнеет снова тётя Аня. А мне тогда об этом стоило подумать ещё раньше, годика два назад , - меланхолично соглашается с ней тётя Шура. Вы же, отметив, что бабы никогда особым пониманием не отличались, принимаетесь утешать их: Жизнь такая прекрасная штука! И особенно, если окрашена сексом. А вы такие аппетитные, такие сладкие! И просите разрешения поцеловать и одну и другую в качестве доказательства этого. Нашёл ещё чего предлагать , - возражает тётя Аня. Нет, почему же, давай попробуем с зелёненьким, - не соглашается с ней тётя Шура. – Только давай перед этим ещё пропустим по одной… Для храбрости . Верно я рассказываю?
- Верно.
- Выпили, закусили капустой. И вы, Женя, лезете к ним через стол целоваться. Из-за тесноты делать это, наверно, не очень удобно. И тем не менее получается неплохо: тётки охотно раскрывают вам свои губы и даже не протестуют против того, что ваши руки задерживаются на их буферах. Целоваться ты можешь , - даёт одобрительную оценку только что происшедшему тётя Шура. Да, - подтверждает и тётя Аня, - а то мы уж грешным делом думали, что ты совсем уж того, мальчик . Мальчик, мальчик! – живо подхватываете вы. – И целоваться только-только научился и чувствую, что мало ещё опыта. Поэтому не мешало бы продолжить столь удачно начатую практику . Пододвинув вплотную к ней свою табуретку, вы обнимаете её правой рукой за талию, а ладонь левой пытаетесь просунуть за пазуху: А что там у вас такое, мадам? Можно взглянуть? Та отбивается, бормоча, что туда нельзя… Почему? – недоумеваете вы. Да что ты пристал как банный лист! Убери лапы! Она резким движением освобождается от ваших объятий, выкрикнув: Не для тебя это! А для кого? – с нарочитой печалью в голосе смеётся тётя Шура. – Славик! Где ты? Ау! Вот именно, где вы, Славик и Ванечка? – подхватываете вы её реплику. И обогнув стол с другой стороны, подходите к ней и приклеиваетесь к её рту губами. Одна ваша рука при этом удерживает её за плечи, а другая - за подбородок. Поцелуй затягивается и прерывается только за тем, чтобы открытым ртом схватить немного воздуха.
- Как ты об этом, малютка, догадалась?
- И из произнесённых ею слов: Ух ты, чуть не задохнулась .
- Подишь ты!.. Ну. ну, продолжай…
- Не противится она, и обнаружив вашу ладонь у себя на груди. Погладив малость эту заметную выпуклость и даже чуточку помяв её, вы вдруг оттягиваете пальцами верхний край её платья: О, да тут такое богатство! И интересуетесь, какое ему название.... А ты не знаешь? – смеётся она. - Вот ещё младенец несведущий нашёлся! Согласившись с этим определением, вы говорите, что попытаетесь отгадать: Женщины, выходя из дома, обычно их прячут эти драгоценности в бюстгальтер … Кстати, как славно, что за поздним временем его уже там нет!.. Так вот, по-русски бюстгальтер буквально значит «титькодержатель». А раз так, значит то, что я вижу, можно назвать титьками. И какие же они большие и притягательные! Можно их извлечь на свет божий? С этими словами вы вытаскиваете наружу обе эти титьки и, опустившись для удобства на колени, начинаете легонько поглаживать их, а потом и прикладывать к ним губы. Как ты говоришь, притягательны? – только и спрашивает тётя Шура. Разве не так всё было?
- Всё так!
- Но тут неожиданно подаёт голос тётя Аня: Ну ладно, хватит!.. Уже так поздно, что дальше некуда… Пора и честь знать… Нам пора спать… Отправляйся домой и ты, практикант . Да, деточка, как говорится, хорошенького понемножку , - соглашается с ней и тётя Шура, освобождаясь из ваших объятий и, натянув верхнюю кромку платья на свою грудь, встаёт со стула. Какая жалость, - говорите вы, поднимаясь с колен и выходя из-за стола. – Так всё хорошо началось… И тем не менее большое спасибо вам за нечаянную радость, мне вами доставленную . Нечаянную? – переспрашивает удивлённо тётя Шура. – А ведь действительно, всё произошло так неожиданно … И вопросительно глядит на свою подругу.
- Точно, - подтверждает Женя. - А та стоит у стены со скрещенными на груди руками и всем своим видом выказывает крайнее недовольство. Надеемся, ты дойдёшь до гостиницы нормально, - говорит она, протягивая мне плащ и шляпу. – На улице, кажется, льёт дождь и довольно сильный . Потянув на себя выходную дверь, я выхожу навстречу кромешной тьме и сплошному потоку воды, хлеставшей со всех сторон. Но следующий шаг мне сделать уже не удалось. Я буквально задохнулся от порыва ветра и, не успев оказаться на пороге, был буквально вдавлен обратно в дверной проём. И помню: распахнутую внутрь дверь удалось закрыть далеко не сразу, только после того, как обе хозяйки приходят ко мне на помощь. Но, просите, Верочка, что помешал в который раз, продолжайте пожалуйста.
- Продолжаю. Надо же, - произносите вы, отряхивая с плаща и шляпы водяные брызги. - Эта чёртова сахалинская погода! Что? – спрашивает с некоторым торжеством тётя Аня. – Неужто в первый раз приходится попадать в такой переплёт? Вы отвечаете, что приходилось и рассказываете, как полгода назад попали в Корсакове в такую снежную круговерть, что еле добрались до гостиницы. Раза четыре вас сваливало с ног. И однажды вы было подумали, что уже совсем не сможете подняться. Что же это за нелюди были такие, выгнали в такую непогоду человека из дома? - возмущаются обе они чуть не в один голос. Вы отвечаете, что из гостей шли, а с работы. Да и метель началась так внезапно, что я и оглянуться не успел. А ваш последний вопрос я правильно понял? Вы мне такой жалкой участи вовсе не желаете? Значит, я могу переждать эту непогоду у вас? А что нам остаётся делать? – спешит заверить тётя Шура. – Милости просим, будь как дома. Вешай на гвоздь шляпу и плащ, садись и от нечего делать давай продолжай свой рассказ . Насчёт того, что нечего делать, вы высказали сомнение: При вашем добром расположении я бы мог предложить вам заняться чем-нибудь более приятным, чем молоть языками . Вот, вот, - подхватывает тётя Аня, - не мели Емеля, а говори, где ты снова встретил наших после ухода из ЖД с итальянцем? И скажу, если вы позволите мне для согреву хряпнуть ещё одну дозу . Доза, это для тебя сколько? – интересуется тётя Аня, берясь за бутылку. Для меня, милые дамы, столько же сколько и для вас, - 50 граммов. Могли бы уж заметить. Себе-то, кстати, почему не наливаете? Ну вот, другое