в темноту. Но родной голос и теплая ладонь ее успокоили. Девушка заплакала, обнимая брата, тихо всхлипывала:
- Они... они... Сережа. Как я теперь буду?
- Тише, милая. Тише. Они тебя больше не тронут, никогда не тронут. Слышишь? Скоро все забудется. Больше никто тебя не тронет. Никогда.

Сергей шептал что-то еще, успокаивая сестру. И впервые за этот день, парень и вправду поверил, что теперь ВСЕ будет хорошо. Никакая тяжесть больше не давила на плечи. Костлявая лапа отпустила сердце, и дышать стало легче. Сергей зарывался лицом в волосы сестры, прижимая ее к груди. Шептал нежные слова. И Маша успокоилась, лишь тихо всхлипывая. Но голос, парня разбудил кого-то в палате. И из темноты раздалось недовольное ворчание.

В дверях тут же появилась медсестра и «тихо» шипя, начала выгонять Сергей из палаты. Маша цеплялась за его руку, не желая отпускать брата. Но парень и сам понимал - пора уходить. Наступал рассвет, а вместе с ним начало рабочего дня. Рабочего дня у врачей, учителей и у полиции. Его лицо видела Марем и те малолетки у перехода, а значит скоро начнется розыск. И первым делом навестят сестру. В тюрьму Сергей не хотел.
- Прощай, родная. - Дрогнувшим голосом прошептал он в дверях, с трудом сдерживая слезы.
- Прощай? - Недоуменно уставилась на брата Мария пронзительно голубыми заплаканными глазами. - Ты куда? Ты надолго?
- Надолго... но мы еще увидимся, обещаю! - Последние слова Сергей выпалил, уже уходя, прикрыв лицо рукой. Слеза все же сорвалась.

Эпилог.

В дежурке охраны было накурено. Тонкая струйка дыма поднималась от засыпанной бычками пепельницы. Тлела недокуренная сигарета. Из маленького окошка под потолком доносился шум улицы - СИЗО находилось в центре города. Единственный свет давала лампа дневного света под потолком. Мужчина в полицейской форме смотрел телевизор. Забросив ноги на стол, он лениво переключал каналы. Пока не попал на канал новостей:
- Третью неделю продолжаются поиски Сергея ***хова, - говорила ведущая, а на экране показали фотографию молодого парня с голубыми глазами и светлыми волосами. На фото он добродушно улыбался. Девушка между тем продолжала. - Разыскиваемого за убийство трех человек, организацию и осуществление разбойного нападения, изнасилование, покушение на жизнь полицейского и розжиг вражды на национальной почве.

Полицейский усмехнулся: по приказу свыше в СМИ запрещалось называть национальность кавказских жителей. Но, что нападение было совершенно именно на жителей гор, было очевидно. Ну, не случалось национальных распрей с бурятами или молдаванами. Ни разу. По крайней мере, в этом городе. У тюремного охранника была дочь и он, как и многие, боялся отпускать ее вечером на прогулку. Именно из-за таких гостей с юга. Поэтому, в душе мужчина даже похвалил преступника.

Через какое-то время в дежурку вошел второй полицейский. Он подошел к смотрящему телевизор коллеге и, наклонившись зашептал что-то на ухо. Первый охранник сначала нахмурился, напрягся. Потом снова посмотрел в телевизор и, помолчав кивнул.

Бекхан сидел на шконке, в одиночной камере. Его пах был туго перевязан бинтами. Член утомительно ныл, несмотря на обезболивающие. В руках горец держал телефон. Интернет в СИЗО не ловил - мешали толстые бетонные стены. И кавказцу не оставалось ничего, кроме AngryBirds, помогавших коротать время. Час назад ему позвонил отец. Скоро он приедет и заберет сына из этого кошмара домой. В безопасный аул. Осталось совсем немного. Бекхан боялся разделить судьбу своих старших товарищей, поэтому даже отказался выходить из камеры, когда отец перевел огромные деньги для залога.

Внезапно лязгнул засов двери. «Отец приехал? Вах, как быстро!» - обрадовался Бекхан. Но его улыбка сползла с лица, и холодный страх сковал сердце, не давая двинуться с места. Даже боль в паху отступила назад. В камеру медленно вошли полицейские. Один охранник, второго горец видел впервые. Охранник медленно прикрыл за собой дверь. Но Бекхан этого не заметил, глотая вязкую слюну, он не мог оторвать взгляд от руки незнакомого полицейского, в руке которого медленно раскачивалась, сплетенная из тюремных простыней, петля.