она нашла себя, сказала себе самой о себе нечто очень важное, дотоле сокрытое во внутреннем молчании... \"Я показала себя настоящей шлюхой, - подумала Люба. - Но, кажется, я именно такова и есть. Может быть, я и есть шлюха, а та жизнь, которую я вела раньше, была просто нехарактерной для меня случайностью?\". Женщине налили полстакана коньяка и заставили все залпом выпить. Когда она сделала это и стала лихорадочно закусывать кусочком шоколадки, ее повалили на спину. Халат при этом распахнулся, обнажив все истерзанные прелести женщины. Гена подошел к беспомощно лежащей женщине и, достав свой восставший член, гордо потряс им: \"Сейчас получишь еще, сучка\". Люба, глядевшая на него снизу вверх, при этих словах задохнулась от предчувствия зверского сношения. Одновременно рот ее наполнился тягучей вязкой слюной желания. Ей ведь уже давно хотелось кончить, и вот, наконец, ее похоть будет удовлетворена. Вазген снял штаны и уселся своим здоровенным голым задом прямо на грудь женщины. Она застонала от тяжести. При этом Вазген свой толстый член засунул в уже привычно открывшийся для этого ротик Любы. А член Гены вновь вошел в мокрое, хлюпающее влагалище. Мужчины стали сношать женщину, как говорится, \"в два смычка\". Люба вертелась под ними так сильно, как только позволял ей зад Вазгена, придавивший ее грудь к жесткой полке. В раскрытое влагалище входил член одного, а в разинутый до предела рот - член другого. Оба эти члена буравили Любу с двух сторон в оба отверстия так, что она трепетала, хотела кричать, но не могла - захлебывалась.
Тут в купе вошел Степан. Он уже успел перекурить и теперь готовился принять участие в общей забаве. Люба не сразу увидела его - она билась, задыхающаяся, под двумя мужчинами. Когда же увидела - испугалась. Такого с ней уж точно не то, что никогда не было, но даже и подумать о таком она никогда не решалась. Любу заставили перевернуться на живот, и лечь сверху на Вазгена. Схватив женщину за свисающие груди, он повалил ее на себя и быстро заправил свой член ей во влагалище. В этот момент ее попка оказалась беззащитно оттопырена и открыта. Этим и воспользовался Степан. Люба, дергаясь, насаженная на член Вазгена, вдруг почувствовала, как в ее анальное отверстие тычется круглая головка Степанова орудия. Женщина испугалась, но предпринять ничего не могла. Мускульное колечко ее ануса с трудом сопротивлялось попыткам проникновения. Елда мужчины несколько раз влезала в задний проход на несколько миллиметров, но сразу же выскакивала обратно. Степану это надоело, он рассердился. Правой рукой он нанес Любе несколько ощутимых шлепков по голой заднице. Женщина почувствовала, насколько это болезненно. Ее ягодицы будто зажглись огнем. А Степан продолжал изо всех сил шлепать ее, хлестать по обнаженной растопыренной заднице, приговаривая: \"А ну, расслабься! Растяни жопу, а то как наподдаю еще...\" И Любе не оставалось ничего другого, как своими собственными руками раздвинуть ягодицы и растянуть анус, чтобы стать доступнее и удобнее для мужчины. Снизу ее бедное влагалище буравил, точно раскаленным штопором, Вазген, а сзади неумолимо входил и продвигался вперед фаллос Степана. Люба и боялась этого, страшилась, что ее порвут сзади, но в то же самое время продолжала старательно растягивать задницу, покорно расслабляя мышцы и впуская в себя грозное орудие мужчины. Было очень больно, здоровенный член, казалось, разрывал попку и грозил разодрать женщину надвое... Люба сама больше уже не двигалась на двух членах. Теперь она, как бессильная кукла, дергалась в такт сношающих ее мужчин. Голова ее моталась из стороны в сторону, из раскрытого рта раздавались хрипы, на лице застыла бессмысленная болезненная гримаса... Сознание женщины при этом отнюдь не отключилось. Люба покорно отдавалась и думала про себя: \"Вот оно - то, чего опасаются все женщины. Я в руках ...нескольких мужчин, которые грубо сношают меня во все отверстия, в которые им только вздумается. Обо мне и моих ощущениях они не заботятся и стремятся лишь, подобно животным, удовлетворить собственную похоть и жажду властвовать. Меня даже можно отшлепать и трахнуть в задницу. О Боже, у таких мужчин ведь считается высшим шиком и самым главным способом унизить женщину - это трахнуть ее в задницу. Я несколько раз
слышала об этом и вот вдруг сама оказалась в таком положении... Но что же это? Ведь я сама почему-то не слишком сильно возражаю против такого со мной обращения. Я не кричу, не возмущаюсь. Я позволяю сама все это сделать с собой. И теперь вот, отшлепанная грубой мужской рукой, сама униженно растягиваю собственную попку, чтобы быть наиболее удобной для циничного использования\". Все эти мысли терзали сознание несчастной женщины, в то время как оба мужчины терзали ее тело. Между тем Гене, сидящему на соседней полке, надоело быть пассивным наблюдателем. Он тоже решил присоединиться. Сняв штаны, он подобрался к голове бедной Любы, и его член мазнул по ее полуоткрытым губам. Почувствовав это, женщина внутренне содрогнулась, но при этом губки ее теперь уже машинально, против ее воли, раскрылись пошире, и язычок стал послушно ласкать влезшую по самый корень елду. \"Ага, делаешь успехи, девочка\", - раздался сзади голос Степана. Все трое засмеялись. \"Неужели они не могут хотя бы молчать и не смеяться так открыто надо мной?\" - подумала Люба. В одном темпе в ее тело с трех сторон теперь входили гигантские поршни, и все это продолжалось так долго, что в какой-то момент женщина почувствовала приближение оргазма. Ей не хватало воздуха, она была как бы закупорена во всех трех своих отверстиях. Любу охватила паника. Оргазм требовал возможности порывистых движений, глотка воздуха, но ничего этого не было. Раскоряченная, насаженная на три члена, безжалостно и непрерывно терзаемая ими, без надежды на снисхождение, Люба все же стала кончать. Из нее потекло. Она, густо побагровев, выкатила глаза. Мужчины заметили это и вновь захохотали, усилив и участив фрикции. Так, под их издевательский хохот Люба и кончила... Когда же через несколько минут мужчины стали спускать и сами, Люба была вне себя от восторга. На эти мгновения она забыла обо всем: о своем унизительном положении, о том, как ее отхлестали по попе, о циничном смехе. Сейчас ее захлестнула волна сладострастия. Когда в тело женщины одновременно с трех сторон во все три отверстия ударили горячие потоки спермы, женщина испытала наслаждение такой дотоле невиданной силы, что забыла буквально обо всем на свете. За такие мгновения она была теперь готова на \"все. Струи спермы тремя фонтанами били в ее подставленное тело. Они кипели во влагалище, в прямой кишке и во рту...
Мужчины отпустили Любу и уселись на полке напротив, чтобы выпить по рюмочке. Все они, разливая и чокаясь, смотрели на бессильно валявшуюся перед ними Любу. Они оценивали ее роскошное тело, его линии с приятными округлостями, стройные ноги, раскинутые в стороны, мраморную попку, теперь растянутую, и коралловый рот, облитый спермой... Люба лежала перед мужчинами, одновременно стыдясь своего положения и наслаждаясь им.