до дрожи нравится быть шлюхой. Которую ты имеешь полное право наказать когда захочешь и сколько захочешь…)

– Ну и прекрасно! А кроме того, – он шутливо погрозил мне пальцем, будто прочтя мои мысли, – признайся, тебе ведь и самой нравится быть такой распущенной и весьма даже потребной блудницей, которую всякий кому ни лень имеет во все дырки?

На это я лишь мило порозовела в знак согласия, подумав, что ведь и моему муженьку нравится, что я такая. Не потому ли я и стала вести себя как шлюха, что подсознательно чувствовала это его предпочтение?

– Однако я не договорил, – продолжал супруг, перейдя на деловой тон. – Мне кажется, что можно слегка подзаработать на том, чем ты сейчас занимаешься даром, лишь из удовольствия. То есть шлюхой ты уже стала и предаёшься свойственному ей делу с большой охотой. Но ведь можно добавить к удовольствию деньги, которые лишь усилят его. Тем более ты уже давно не работаешь, так почему бы тебе не потрудиться на дому? Ну, ты понимаешь, о чём я?

– То есть ты хочешь, чтобы я стала платной шлюхой, – уточнила я, намеренно не употребляя нужное слово, чтобы не покоробить Дэвида.

Он оценил это, кивнул и продолжил:

– Пойми, и это сказано не в обиду тебе. Если ты откажешься, я ни в коем случае не буду настаивать. Просто сама знаешь, лишние деньги никому ещё не мешали… Да и вообще это в твоих же интересах: так тебе не придётся самой искать, кому бы отдаться, а уж актов получишь сколько телу угодно, лишь бы ты не пресытилась. (На это замечание я успокаивающе улыбнулась.) Можно даже считать, что ты по-прежнему отдаёшься только по желанию, а я буду получать все деньги за поиск твоих клиентов. Возьму отпуск и вплотную займусь этим, а если дела пойдут хорошо, то и совсем уволюсь. Откроем у нас дома публичную комнату… Что ты об этом думаешь, дорогая?.. А впрочем, если ты всё же обидишься и откажешься, то я приму это как должное.

– Откажусь?.. – я чуть не засмеялась. – Да что ты, милый! Ведь то, что ты предлагаешь – так замечательно!

Я подумала, что сама никогда не предложила бы ничего подобного, ведь тогда это выглядело бы иначе, а теперь – другое дело, я не запятнала себя недостойной просьбой, позволившей бы заподозрить меня в меркантильности (впрочем, я ни в чём не нуждалась и сама бы отдавала деньги мужу), а мой дорогой Дэйв предложил вариант, при котором у меня гарантированно будет много партнёров, что мне, видимо, так необходимо. Его разрешение принимать кого угодно всё-таки не обеспечивало такой непрерывности, приходилось во многом полагаться на случай, искать, тратить время, и не всегда с толком… Да и для выходов из дома приходилось одеваться, а я этого так не любила!.. Конечно, Томми отчасти помог мне, пригласив ещё нескольких своих приятелей, но их было не так уж много, к тому же и опыта им всем не хватало…

Тут, уже получив от меня полное одобрение своим планам, Дэвид слегка сменил тон и разыграл добропорядочного главу семьи:

– Но, полагаю, ты понимаешь, что формально я должен быть оскорблён и требовать от тебя удовлетворения?

Я томно кивнула:

– Которое ты в любой момент можешь получить…

– Само собой. Но это не всё. Признаёшь ли ты меня своим полновластным хозяином, пока я не сочту себя удовлетворённым?

– Да, с радостью, – охотно согласилась я.

– Тогда с этого дня я ввожу некоторые правила. Во-первых, вплоть до моего разрешения ты больше не будешь носить никакой одежды, включая бельё. Для верности сегодня же заберу из дома все твои вещи. Так что снимай свою рубашку, которую ты больше не наденешь.

– Но, милый, – нарочито капризно запротестовала я, выполняя приказание, – ведь зимой мне будет холодно!

– А мне нравится твой настрой, – усмехнулся он, забирая у меня рубашку, – тем более что пока лето. Ты заглядываешь далеко вперёд и готова самое меньшее полгода обходиться без одежды. Но не беспокойся, холодно не будет. Установим более сильные отопители, и всё. Да и без того мёрзнуть тебе не придётся… Теперь второе правило – все твои контакты будут записываться на камеры, я потом буду просматривать и отбирать лучшие. Возможно, мы это тоже используем, чтобы зря не пропадало. Само собой, я продолжу подсматривать за тобой и живьём, но ты никогда не будешь знать, когда именно. В любом случае тебе придётся всегда стараться как следует, чтобы меня не разочаровать!.. Ну, и третье – у тебя должно быть не меньше двадцати посетителей в день. Об их должном количестве я позабочусь, а уж тебе предстоит позаботиться о потребном тебе количестве сношений и о том, чтобы желающих не стало меньше.

– Всего двадцать? – чуть притворно огорчилась я. (На самом деле это было заметно больше того, чем я довольствовалась раньше, ведь не каждый час к нам заглядывали симпатичные разносчики газет с друзьями.)

– Дальше посмотрим, – неопределённо пообещал он. – Если удастся, увеличим поток. Только вот боюсь, чтобы тебе это не повредило…

– Да не бойся! – рассмеялась я и весело тряхнула распущенными ярко-рыжими локонами. – Такое повредить не может. Мне, во всяком случае…

Муж посмотрел на меня взглядом, в котором ясно читалось желание. Поэтому дальнейшее обсуждение нам пришлось надолго отложить… Хотя соглашение и без того вошло в силу.

После этого мой любимый самец собрал всю мою одежду, не оставив ни клочка материи, которым я могла бы прикрыться, и куда-то увёз её. А я и сама уже давно большей частью почти ничего не одевала, у меня и так в шкафу сиротливо ютилось лишь самое необходимое. Впрочем, подумала я, так будет заметно пикантнее: одно дело, когда я ходила обнажённой по своему желанию, теперь же я помимо своей воли вынуждена обходиться без всякой одежды, полностью нахожусь во власти мужа, и эта мысль так приятно возбуждала… Он забрал также всю обувь, а заодно прихватил и несколько заколок с резинками, заметив, что распущенные волосы мне больше идут и являются необходимым дополнением к моей отныне непрерывной наготе. Впрочем, он переусердствовал, поскольку я редко собирала волосы, – только если делала что-то, во время чего они мешали. (Так что теперь единственным, чем я могла бы отчасти прикрыться, если бы этого захотела, остались мои волосы. Они у меня длинные, но не настолько, конечно – груди скроют, а самое интересное останется на виду.)

Дэвид не забыл также одеяла и постельное бельё, вообще всё, кроме специальных простынь и наволочек (заказанных им заранее), которые я сама не смогла бы снять. Вот ведь смешной… Тут он опять же проявил чрезмерную осторожность. Видимо, ему казалось, что его запрет вызовет во мне подсознательный протест и я только и буду думать о том, чем бы прикрыть свою наготу. Но ничуть не бывало! Наоборот, как уже сказано, его запрет лишь обострил мои ощущения. Теперь я ещё более, чем когда-либо прежде, желала никогда больше не одеваться, а всегда пребывать в чудесной первозданной открытости миру…

Перед уходом муж выдал мне полотенца и пообещал поступать так каждый день, а потом забирать их (чтобы у меня не возникло искушения в них завернуться). А я как раз пошла принять душ. Начиналась прекрасная голая жизнь, в которой я должна особенно