и властно потянул за собой. Мы поднялись на один этаж выше. Все. Дальше только крыша. Передо мной вдруг очутилась совершенно вертикальная железная лестница, которая вела в черный квадратный проем в потолке.

Он легонько подтолкнул меня в спину и сказал: «Лезь вверх не бойся». И я полезла. «Господи, куда меня несет»,- голос разума вместо того, чтобы кричать мне, просто робко нашептывал, замирая под напором раскаленного желания моего тела, которое существовало уже совершенно независимо от остатков моего же разума, которым я всегда так гордилась.

Я поднималась по этой лесенке, чувствуя прилив необыкновенной энергии.

На коленках я влезла на чердак. Где-то в чердачное окно падал свет с улицы. Я не успела ни подняться, ни осмотреться. Мой чувственный партнер по вальсу, мой бывший однокурсник, успешно списывающий у меня конспекты по основам экономики, тяжело дыша следовал за мной.

Он встал сзади меня. Опустил до самых туфель мои дорогие колготки, отогнул полосочку трусиков и грубо и сильно, одним махом вогнал меня инструмент, размер которого я ощутила своей раскинутой в разные стороны плотью.

Вгоняя в меня этот жуткий орган резкими ударами, он недолго продержался.

Пульсы моего тела бились так, что мне казалось, что сердце выскочит сейчас прямо тут на грязный пол чердака.

Я кое-как поднялась и привела себя в относительный порядок.

Рядом никого не было. Я спустилась с чердака и поплелась в квартиру. Слава Богу. Все были увлечены. Незаметно проскользнула в спасительную ванную…

В комнате муж рассказывал друзьям какую-то очередную армейскую байку.

1990 год. Наше время.

Поздно и хочется спасть. Но курить хочется еще больше. А для чего еще нужны тамбуры в вагонах.

Проходя мимо купе проводника, хотела попросить принести чай или самой захватить на обратном пути. Хотя ходить с горячим чаем по качающемуся вагону – это фокус для посвященных.

Дверь в служебное купе была прикрыта. Я постучала, никто не ответил.

Заглянув в приоткрытую дверь, я увидела знакомую картинку, о которой так вожделенно мечтают многие мужчины. Господи, такого убожества, которое открылось моему взору, я еще не видела.

Из динамика лились звуки... да-да, именно вальса. Да что же это за наваждение такое.

Проводник статно стоял возле столика. А перед ним на коленях расположилось какое-то мелкое существо в железнодорожной униформе и сотворяло что-то неимоверное, вероятно, по ее только мнению называемое в приличных кругах минетом.

Судорожные движения ее губ вокруг опухшей головки мужского детородного органа вызывали глубокую жалость, причем сразу по отношению и к этой девочке с ее неопытными потугами, и к мужчине, которого такая ласка может довести скорее до самоубийства, чем до оргазма.

Вальс пульсировал в моей голове. Мысли откатывались все дальше от той части мозга, которая отвечает за мудрость.

Я решительно сделала шаг вперед и, нежно отстранив голову утомленной, но не сдающейся служительницы рельсового культа, сама рьяно и смело в колено преклонной позе взялась за дело.

Это был мастер-класс, не иначе. У мужика, только что стоявшего с надменным и скучающим лицом, глаза готовы были выпрыгнуть из орбит. Его член напрягся так, что даже я, с моим опытом, еле протиснула его глубоко в горло.

Как говорится, дело мастера боится. Через пару-тройку движений струя огненной спермы оросила мне горло.

Сглотнув, я спокойно спросила: «Чай можно будут попросить вас занести мне в купе минут через десять?»

Проводник, выдохнув, с трудом выговаривая слова, внятно, но слегка заикаясь, произнес: «Да-да, конечно».

В углу сидела девчоночка-проводница с расширенными не то от ужаса, не то от восхищения глазенками.

В тамбуре царил полумрак.

Тонкий вкус «Парламента» приятно сочетался с мускусным терпким вкусом мужской спермы. Совершенно непередаваемое сочетание. Я предавалась блаженству. В такие минуты мне почему-то всегда представляется Клеопатра. Мысли о ней мгновенно улетучились, как только я почувствовала легкий ожог в пальцах. Это подлый «Парламент» сгорел до фильтра, не пожелав разделить со мной мои грезы.

Заскочила в купе, взяла все необходимое и скрылась в туалете для соблюдения всех гигиенических норм.

Через какой-то десяток минут все мое тело было источником разных ароматов в соответствующих местах.

В купе на столике стоял стакан чая с дежурным пакетиком сахара. Это, так сказать, был выполненный заказ. Однако, рядом уютно расположились бутылочка французского коньяка и коробка конфет.

Картину венчала тонкая высокая ваза с тремя роскошными розами.

«Вот интересно,- подумала я,- это зарплата за прошлое или аванс в счет будущего».

В купе постучали. На пороге стоял проводник в форменных брюках, но с гражданской сорочкой навыпуск.

«Пошло стандартно и предсказуемо до тошноты» - эта моя мысль подтолкнула меня к активной речи.

«Спасибо за чай, а вот все остальное абсолютно лишнее, я очень устала и хочу спать». Такая тирада не оставляла ни малейшей надежды, по крайней мере в данный момент.

«Разумеется, и вам спокойной ночи»,- сказал, выпрямившись по струнке, несостоявшийся герой-любовник, который, конечно, после сцены в его купе надеялся на ночное продолжение.

Дверь в купе закрылась. Я попила свой чай, не торопясь, записала свои мысли и впечатления в свой еженедельник в компе, и, включив бра над своей полкой, улеглась с книжкой «Ангел вожделения».

Проснулась я от довольно резкого торможения. Поезд стоял на какой-то, видимо, маленькой станции или вообще непонятно где. В окно был виден стоящий рядом состав с необычными платформами-вагонами, на которых бесформенными громадами что-то пряталось под брезентом.

Накинув на себя жакет, вышла в тамбур. Дверь наружу была открыта. Лестница откинута. Внизу стоял наш проводник в фуражке и курил, сосредоточенно выпуская дым в сторону соседнего состава.

Хотя я и не спрашивала ничего, он посчитал нужным проинформировать: «Стоим перед станцией, пропускаем воинские эшелоны, на учения едут».

Я спустилась по лесенке и, проигнорировав проводниковое напутствие не отходить далеко, пошла вдоль странного поезда, пытаясь рассмотреть, что же там под чехлами - танк не танк, машины не машины.

Увлекшись, я прошла, наверное, вагонов пять-шесть. Любопытство взяло верх. Подойдя к краю зачехленной платформы, я легкомысленно отогнула край брезенты и заглянула .

В темноте явно угадывалось сигарообразное тело огромной ракеты. Рассмотреть детали мне помешал громкий резкий окрик, заставивший меня вздрогнуть: «Стой, кто идет».

Опешив, я увидела бравого воина с автоматом в руках, стоявшего от меня шагах в трех. «А я и стою»,- невнятно пролепетала я.

Солдат вызвал кого-то по рации, и через минуту рядом с нами появился офицер с еще одним автоматчиком. Несмотря на мои причитания по поводу причин моего нахождения в непосредственной близи от секретного военного объекта (это мне вменялось), я была под конвоем препровождена в какой-то пассажирский вагон в этом же воинском эшелоне для дальнейшего выяснения всех обстоятельств.

И тут я осознала, во что я влипла.

Документов - ноль. Интерес к этой чертовой