плечи и впиться ноготками в мощную спину. Когда я коснулся губами её шея и обнял своими руками, я чётко ощутил дрожание её тела, которое ни с чем не перепутаешь. Она хотела мужика, она хотела, наконец, получить удовлетворение и вспомнить, что такое быть желанной и любимой. Но вместе с тем, в ней происходила борьба между похотью и ответственностью, между счастьем и долгом. Я знал, что она любит своего мужа, дорожит им и бережёт его, но одновременно с этим, ей очень хотелось почувствовать себя женщиной, просто женщиной, красивой, восхитительной, желанной, а не сиделкой при моральном калеке, которому нужно от неё только сам факт присутствия и какая-то забота. Поэтому я и не настаивал. Я не хотел быть тем, кто заставит девушку преступить через свои моральные принципы, впадёт в грех и потом будет отвечать за это. Это было не сложно сделать, прояви я настойчивость и чуточку умения, и Вика отделалась бы мне прямо у плиты. Её слабый протест был для неё самой, а не для меня, я мог бы спокойно продолжать её целовать и ласкать, и нагнув в сторону подоконника, удовлетворить свою и её похоть. Она бы не сопротивлялась и не возражала, а подмахивала мне навстречу и стонала от удовольствия. Но потом, когда бы всё это блаженство закончилось, я бы навсегда мог потерять её. Она бы мне не простила, что я воспользовался её слабостью.

Мы сидели за столом и пили чай, продолжая хитро посматривать друг на друга и играть взглядами. Я глазами показывал ей на её груди и всем свои актёрским мимическим мастерство демонстрировал, что они мне очень нравятся и я балдею от них. Она мне так же мимикой показывала, что она недовольна ими. Я спрашивал поднятием бровей вверх, почему. Она, жестом рук, показывал, что они маленькие. Я так же мимикой и жестами не соглашался с нею, показывая, что они достаточно большие, но она утверждала обратное. Всё это делалось с улыбками и смехом, но молча. Прям, как дети игрались. В итоге, устав со мной спорить, она отогнула ворот платья и показала мне свою правую грудь в аккуратном и очень красивом лифчике, намекая, что большой размер, это больше заслуга лифчика со вставкой. Я категорически не соглашался и протянул руку, показывая кончиками пальцев, что хочу измерить толщину вставки. Вика кивком головы разрешила прикоснуться к этой интимной части её одежды. Я аккуратно пропускаю пальцы между нежной грудью и лифчиком, чуть глубже, чем это необходимо для замера и как бы случайно касаюсь её сосочка, и с невозмутимым видом, выполняю замер, показывая мимикой, что занят вычислениями. Я чувствую, как тело девушки опять начинает дрожать а в её глазах появляется пелена. Я начинаю двигать пальчиками, как будто пытаюсь измерить толщину слоя лучше, но на самом деле стараюсь поласкать её грудь и потеребить сосочек. Мне удаётся некоторое время это делать, пока Вика не спохватывается и не вытаскивает мою руку, но улыбаясь и грозя мне пальчиком. Я строю грустную и обиженную мину.

Тут я замечаю, что меня начинает клонить в сон. Я сегодня был ответственным в ночь и поэтому почти не спал, а тут ещё этот пожар и такая нагрузка. А наполнив желудок горячей пищей, и изнежив тело в душе, я с трудом боролся с закрывающимися веками. «Пошли, уложу тебя спать. Пока ты дрыхнешь, твоя одежда выстирается, и я её проглажу. Оденешься в чистое и вкусно пахнущее», - Вика замечает мою борьбу и ведёт в комнату. Я совсем не сопротивляюсь, мне уже всё равно где я буду спать, главное, что спать. Она достаёт из шкафа простынь, расстилает её на диване, приносит подушку и плед. Я повернувшись к ней спиной, разматываю полотенце и прикрывшись пледом, падаю на приготовленное ложе. Только коснувшись головой подушки, я проваливаюсь в сон.

Просыпаюсь я от ощущения опасности. Я всегда чутко сплю, навык, перешедший в привычку, наработанный в учебке, где «злой» старшина подкрадывался к новичкам, и если те не слышали его приближения, получали пиз... лей. Этот навык очень помог всем нам в реальных боевых действиях и мы, ненавидящие нашего старшину за такое зверство, потом писали ему письма с благодарностью. Вот и сейчас, хоть я и спал крепко, но как только почувствовал приближение к себе, проснулся и чуть приоткрыл глаза. Было уже темно, и в комнате царил полумрак, но света уличного прожектора хватало для того, что бы я смог разглядеть, что лежу полностью раскрывшись, скинув, видимо вспотев, плед на пол, на спине. И как это часто бывает у мужчин, в крайне возбуждённом состоянии. Тем более, что мне в последнее время часто снились эротического содержания сны. Вот и сейчас, перед пробуждением, я что-то такое переживал связанное с женщиной. Но проснулся я от того, что к моему телу кто-то приближался, осторожно и на цыпочках.

В сумраке комнаты я безошибочно разглядел очертания женской фигурки. Это была Вика. Она внимательно смотрела на моё лицо, высматривая, крепко ли я сплю и потихонечку приближалась ко мне. Я старательно изображал спящего, продолжая так же равномерно и глубоко дышать, с расслабленными мышцами на лице. Когда Вика подошла к дивану, она опустилась на коленки прямо напротив моего лица и стала осторожно поглаживать мои волосы и лоб. Я чуть дёрнул мышцами лба, но продолжал лежать неподвижно и спокойно. Девушка, убедившись, что я крепко сплю, продолжила меня поглаживать. Погладив волосы и лоб, она стала поглаживать мне грудь и живот и наконец, спустилась ещё ниже. Она коснулась моего члена кончиком пальца и сразу же отдёрнула руку, внимательно всматриваясь в моё лицо. Оно было безмятежным. Но от её прикосновений мой предатель начал активно пульсировать, требуя ласк. Видимо в темноте Вика этого не заметила, но коснулась его снова, уже погладив его ладошкой. Убедившись, что я всё так же спокойно сплю, она погладила его снова и снова, обхватила ладошкой, сжала и опять подвигала, а потом коснулась головки своими губами. Я больше не мог лежать спокойно.

Я открыл глаза, поднялся и схватил за плечи испуганно вскочившую Вику и тут же повалил её на диван рядом с собой, впиваясь в её губы. Она что-то попыталась сказать, но мне было всё равно. Она сделала свой выбор, сама. Теперь уже настал мой черёд. Я поглощаю её губы, вторгаюсь в её рот языком, обжимаю её грудь своей ладонью и рычу как тигр. Я безумно хочу эту женщину, и уже ничто на свете не может меня остановить. Мой штык воткнулся ей в бедро и под давлением наваливающегося на неё тела двигается в сторону её трусиков. Я хочу поскорее приставить его к её щёлке, пусть даже ещё спрятанной за полоской трусиков. Вот он втыкается в горячее и уже влажное место и я издаю довольный рык. Я так сильно толкаю его вперёд, что кажется, что он сейчас разорвёт ткань трусиков и вонзится в тело Вики. Вика уже тяжело дышит и вскрикивает. Моя рука проникает под лифчик и срывает одну из чашечек и ложится на трепещущий холмик, чувствуя, каким острым стал сосок. Второй рукой я стягиваю с ней платье, обнажая всё её тело, что бы чувствовать его тепло и нежность и прижиматься к нему своим торсом. Вика плачет. Слёзы текут из её глаз по щекам и ручейками стекают на подушку. Но я безжалостен и лишён