16 часов из жизни женщины
тела заставил вздрогнуть от наслаждения. Он проснулся и обхватил её ногами.
- Ну, где ты там спряталась? Иди сюда,- позвал он, вытягивая её голову из-под одеяла.
Она послушно заскользила по нему, распрямляясь. Под тяжестью её тела он напрягся, воскресая для новой битвы. Она задвигалась, лёжа на нём, осторожно, вверх-вниз, сначала едва заметно, но постепенно наращивая амплитуду движения… И вдруг замерла, бессильно раскинув руки в стороны. Вдвоём они напоминали ей «витрувианского человека» Леонардо до Винчи.
Проклятое воображение профессионального архитектора постоянно предлагало взгляд как-бы со стороны и подсовывало ненужные сравнения. Он, раздосадованный её внезапной неподвижностью, сбросил её с себя, перевернул и навалился на неё всем телом. Мария засмеялась. Он оборвал её смех, заткнув ей рот своим языком и чуть прикусив нижнюю губу. Она подтянула колени и развела их в стороны. Он буквально рухнул во влажную бездну, желая только одного, погрузиться в неё с головой. И опять ей казалось, что ещё немного, и он достанет до сердца и оставит на нём обжигающую печать, тавро: «Моё. Только моё. Я здесь хозяин».
- Ты, ты, ты…,- закрыв глаза, в такт его движениям твердила Мария.
- Я люблю тебя,- выдохнул он, с последним ударом заливая её расплавленным воском, запечатывая секретной печатью своей любви.
* * *
За окном черный занавес зимнего вечера возвестил об окончании сказочного действа. Мария открыла глаза. После третьего взрыва она ненадолго провалилась в спасительный сон. Его рядом не было. От этого захотелось немедленно встать с кровати, такой враждебной без него. Он стоял на кухне, не зажигая света, глядя невидящими глазами на падающий снег, и беззвучно играл на саксофоне. Босая нога, поставленная на табурет, отбивала такт, смуглые пальцы ласкали сладострастно изогнутый инструмент, а губы вдыхали в него душу. Мария прижалась к его спине, оплела руками поперёк живота, и закачалась в такт льющейся мелодии. На кухонном окне не было занавесок, но кто же об этом думает, когда танцует танго любви.
- Ну, где ты там спряталась? Иди сюда,- позвал он, вытягивая её голову из-под одеяла.
Она послушно заскользила по нему, распрямляясь. Под тяжестью её тела он напрягся, воскресая для новой битвы. Она задвигалась, лёжа на нём, осторожно, вверх-вниз, сначала едва заметно, но постепенно наращивая амплитуду движения… И вдруг замерла, бессильно раскинув руки в стороны. Вдвоём они напоминали ей «витрувианского человека» Леонардо до Винчи.
Проклятое воображение профессионального архитектора постоянно предлагало взгляд как-бы со стороны и подсовывало ненужные сравнения. Он, раздосадованный её внезапной неподвижностью, сбросил её с себя, перевернул и навалился на неё всем телом. Мария засмеялась. Он оборвал её смех, заткнув ей рот своим языком и чуть прикусив нижнюю губу. Она подтянула колени и развела их в стороны. Он буквально рухнул во влажную бездну, желая только одного, погрузиться в неё с головой. И опять ей казалось, что ещё немного, и он достанет до сердца и оставит на нём обжигающую печать, тавро: «Моё. Только моё. Я здесь хозяин».
- Ты, ты, ты…,- закрыв глаза, в такт его движениям твердила Мария.
- Я люблю тебя,- выдохнул он, с последним ударом заливая её расплавленным воском, запечатывая секретной печатью своей любви.
* * *
За окном черный занавес зимнего вечера возвестил об окончании сказочного действа. Мария открыла глаза. После третьего взрыва она ненадолго провалилась в спасительный сон. Его рядом не было. От этого захотелось немедленно встать с кровати, такой враждебной без него. Он стоял на кухне, не зажигая света, глядя невидящими глазами на падающий снег, и беззвучно играл на саксофоне. Босая нога, поставленная на табурет, отбивала такт, смуглые пальцы ласкали сладострастно изогнутый инструмент, а губы вдыхали в него душу. Мария прижалась к его спине, оплела руками поперёк живота, и закачалась в такт льющейся мелодии. На кухонном окне не было занавесок, но кто же об этом думает, когда танцует танго любви.